... Он великий зачинатель и предопределитель
нашей культурной сложности. До него все в русской жизни, в русской мысли
было просто. Он сделал сложными нашу душу, нашу веру, наше искусство,
создал, - как "Тернер создал лондонские туманы", - т.е. открыл, выявил,
облек в форму осуществления - начинавшуюся и еще не осознанную сложность
нашу; поставил будущему вопросы, которых до него никто не ставил, и
нашептал ответы на еще не понятые вопросы. Он как бы переместил планетную
систему: он принес нам, еще не пережившим того откровения личности, какое
изживал Запад уже в течение столетий, - одно из последних и окончательных
откровений о ней, дотоле неведомое миру.
До него личность у нас чувствовала себя в укладе жизни и в ее быте или
в противоречии с этим укладом и бытом, будь то единичный спор и поединок,
как у Алеко и Печориных, или бунт скопом и выступление целой фаланги, как
у наших поборников общественной правды и гражданской свободы. Но мы не
знали ни человека из подполья, ни сверхчеловеков, вроде Раскольникова и
Кириллова, представителей идеалистического индивидуализма, центральных
солнц вселенной на чердаках и задних дворах Петербурга, личностей-полюсов,
вокруг которых движется не только весь отрицающий их строй жизни, но и
весь отрицаемый ими мир - и в беседах с которыми по их уединенным
логовищам столь многому научился новоявленный Заратустра.
[403]
Мы не знали, что в этих сердцах-берлогах довольно места, чтобы служить
полем битвы между Богом и дьяволом, или что слияние с народом и
оторванность от него суть определения нашей воли-веры, а не общественного
сознания и исторической участи. Мы не знали, что проблема страдания может
быть поставлена сама по себе, независимо от внешних условий, вызывающих
страдание, ни даже от различения между добром и злом, что красота имеет
Содомскую бездну, что вера и неверие не два различных объяснения мира, или
два различных руководительства в жизни, но два разноприродных бытия.
Достоевский был змий, открывший познание путей отъединенной, самодовлеющей
личности и путей личности, полагающей свое и вселенское бытие в Боге. Так
он сделал нас богами, знающими зло и добро, и оставил нас, свободных
выбирать то или другое, на распутье...
|
