нном отечестве, установления единообразной точки зрения на все общественные потребности и мероприятия правительства; с другой же стороны - невозможность достижения сей цели..
Она вернулась к пациенту и ощупала его живот. До кишечника кандидоз еще не добрался. Вдруг Клер замерла. Незнакомец свистел. Громко свистел. И весело. Он не был болен. Ни один больной не станет так свистеть в приемной...
В своем романе “Герой нашего времени” М. Ю. Лермонтов отобразил 30-е годы XIX века России. Это были нелегкие времена в жизни страны. Подавив восстание декабристов, Николай I стремился превратить страну в казарму — все живое, малейшие проявления свободомыслия беспощадно преследовались и подавлялись. Через два года после появления в печати “Героя нашего времени” А. И. Герцен писал: “Поймут ли, оценят ли грядущие люди весь ужас, всю трагическую сторону нашего существования?” “Герой нашего времени”, — говорит Лермонтов в предисловии к роману, — это портрет, .составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии”. Лермонтов высказал “едкие истины” о жизни этого поколения, о его бездействии, растрате сил на пустые занятия. Автор показал в романе типичного молодого человека того времени — Печорина. Каков же герой начала XIX века в представлении Лермонтова? Его судьба трагична. Григорий Печорин выслан из Петербурга за некую “историю” (очевидно, за дуэль из-за женщины) на Кавказ, по дороге с ним приключается еще несколько историй, он разжалован, снова отправляется на Кавказ, затем некоторое время путешествует и, возвращаясь из Персии домой, умирает. За все это время он очень много пережил сам и во многом повлиял на жизнь других людей. За свою жизнь Печорин разрушил много человеческих судеб — княжны Мери Лиговской, Веры, Бэлы, Грушницкого... Почему же так получилось? Ведь Печорина можно назвать весьма неординарным, умным, волевым человеком. У него широкий кругозор, высокая образованность, культура. Он быстро и верно судит о людях, о жизни в целом. Кроме того, его отличает постоянное стремление к действию. Печорин не может удержаться на одном месте, в окружении одних и тех же людей. Не от этого ли он не может быть счастлив ни с одной женщиной, даже с той, в которую влюблен? Через некоторое время его одолевает скука и он начинает искать чего-то нового, не думая о тех, с кем был рядом. Печорин пишет в своем дневнике: “...тот, в чьей голове родилось больше идей, тот больше действует; от этого гений, прикованный к чиновничьему столу, должен умереть или сойти с ума...” Героя лермонтовского романа не устраивает такая судьба, и он действует. Но при этом Печорин тратит свои силы на действия его недостойные. Он разрушает гнездо “мирных” контрабандистов, похищает Бэлу, добивается любви Мери и отказывается от нее, убивает на дуэли Грушницкого... Мы видим, что Печорин не считается с чувствами других людей, практически не обращает на них внимания. Можно сказать, что поступки этого человека глубоко эгоистичны. Тем более эгоистичны, что он себя оправдывает. Объясняясь с Мери, Печорин рассказывает: “...такова была моя участь с самого детства! Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предполагали — и они родились... я стал скрытен... я стал злопамятен... я сделался завистлив... я выучился ненавидеть... я начал обманывать... я сделался нравственным калекой...” Но мне кажется, что нельзя обвинять только самого Печорина в том, что он “сделался нравственным калекой”. В этом виновато также общество, в котором нет достойного применения лучшим качествам героя. То самое общество, которое мешало Онегину и Ленскому, которое ненавидело Чацкого, теперь Печорина. Так Печорин выучился ненавидеть, лгать, стал скрытен, он “хоронил лучшие свои чувства в глубине сердца, там они и умерли”. Таким образом, можно сказать, что типичный молодой человек 30-х годов XIX столетия, с одной стороны, не лишен ума и талантов, в его душе таятся “силы необъятные”, а с другой стороны — это эгоист, разбивающий сердца и разрушающий жизни. Печорин — это и “злой гений” и в то же время жертва общества. В дневнике Печорина мы читаем: “...Первое мое удовольствие подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха — не есть ли первый признак и величайшее торжество власти”. Его внимание к женщинам, желание добиться их любви — это потребность его честолюбия, жажда подчинить своей воле окружающих. Об этом говорит его любовь к Вере. Ведь между Печориным и Верой стояла преграда — Вера была замужем, и это привлекало Печорина, который стремился добиться своего вопреки любым обстоятельствам. Но любовь Печорина к Вере все-таки больше, чем просто интрига. Когда он получил ее последнее письмо, то “как безумный, выскочил на крыльцо, прыгнул на своего коня и пустился во весь дух догонять ее”. Веру он не догнал, оставшись в степи без лошади, которая упала под ним. Тогда он упал на мокрую траву и заплакал, пишет Лермонтов. Вера была единственной женщиной, которую Печорин любил по-настоящему. В то же время лишь Вера знала и любила Печорина не вымышленного, а реального, со всеми его достоинствами и недостатками. “Я бы тебя должна ненавидеть... Ты ничего не дал мне, кроме страданий”, — говорит она Печорину. Но, как мы знаем, такова была участь большинства людей, с которыми близко сходился Печорин... В минуту грусти Печорин рассуждает: “Зачем я жил, для какой цели я родился? А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому, что я чувствую в душе моей силы необъятные. Но я не угадал своего назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагородных”. И в самом деле, было ли у Печорина “назначение высокое”? Я думаю, что, родись этот человек в другое время, он смог бы реализовать свои таланты на пользу себе и окружающим. Не случайно он занимает одно из центральных мест в галерее литературных образов “лишних” людей. С другой стороны, Печорин — это герой своего времени, потому что в трагедии его жизни отразилась трагедия целого поколения молодых талантливых людей, не нашедших себе достойного применения.
Тем временем:
... Solo entonces, fatigado de toda una noche de monotono trabajo periodistico, me era posible dedicarme a la labor creadora del novelista.
Bajo la luz violacea del amanecer o al resplandor juvenil de un sol recien nacido fui escribiendo los diez capitulos de mi novela. Nunca he trabajado con tanto cansancio fisico y un entusiasmo tan reconcentrado y tenaz.
Al relato primitivo le quite su titulo de Venganza moruna, empleandolo luego en otro de mis cuentos. Me parecio mejor dar a la nueva novela su nombre actual: La barraca. Primeramente se publico en el folleton de El Pueblo, pasando casi inadvertida. Mis bravos amigos, los lectores del diario, solo pensaban en el triunfo de la Republica, y no podian interesarles gran cosa unas luchas entre huertanos, rusticos personajes que ellos contemplaban de cerca a todas horas.
Francisco Sempere, mi companero de empresas editoriales, que iniciaba entonces su carrera y era todavia simple librero de lance, publico una edicion de La barraca de setecientos ejemplares, al precio de una peseta. Tampoco fue considerable el exito del volumen. Creo que no pasaron de quinientos los ejemplares vendidos.
Ocupado en trabajar por mis ideas politicas, no prestaba atencion a la suerte editorial de mi obra, cuando, algunos meses despues, recibi una carta del senor Herelle, profesor del Liceo de Bayona. Ignoraba yo entonces que este senor Herelle era celebre en su patria como traductor, luego de haber vertido al frances las obras de D'Annunzio y otros autores italianos. Me pedia autorizacion para traducir La barraca, explicando la casualidad que le permitio conocer mi novela. Un dia de fiesta habia ido de Bayona a San Sebastian, y, aburrido, mientras llegaba la hora de regresar a Francia, entro en una libreria para adquirir un volumen cualquiera y leerlo sentado en la terraza de un cafe. El libro escogido fue La barraca, e, interesado por su lectura, el senor Herelle casi perdio su tren...
